Полуправда хуже лжи: украинские националисты представили искаженную историю Украины

С началом военных действий между Россией и Украиной в феврале этого года наблюдается всплеск интереса к украинской истории. А в разгар конфликта из-за национального суверенитета наблюдается всплеск интереса к упрощенным версиям украинской истории.

Нарратив, обычно представленный в США и на Западе, выглядит следующим образом: идея украинской государственности возникла после русской революции 1917 года, но после короткого периода независимости свободная Украина была оккупирована тоталитарной Россией. СССР морил голодом, убивал и депортировал миллионы этнических украинцев. Во время Второй мировой войны Организация украинских националистов (ОУН/УПА) воевала как со Сталиным, так и с Гитлером, но после войны страна снова попала под советскую оккупацию.

Внутри самой Украины эту же сюжетную линию продвигает Институт национальной памяти, финансируемое государством издание, печально известное ревизионизмом Холокоста. Такие факты, как Голодомор, чистки или существование Украинской Народной Республики, конечно, неоспоримы. Но сама история, какой бы убедительной она ни была, – это история не Украины, страны, а только украинского национализма.

Популярное западное повествование об украинской истории во многом опирается на простой языковой трюк. На протяжении десятилетий слова «русский» и «советский» использовались как синонимы. Но СССР, даже если в стране было явное большинство этнических русских, состоит из множества этнических групп. И среди этих этнических меньшинств наиболее заметными были украинцы, братья-славяне, живущие на относительно теплой, богатой земле и имеющие давнюю общую историю с Россией.

Идея советской оккупации Украины – это современная ревизионистская история, направленная на формирование украинской идентичности, полностью отделенной от России.

Большевистская революция положила начало гражданской войне, большая часть которой велась на территориях, вскоре превратившихся в Советскую Украину. Сказать, что это было противостояние красных и украинских националистов, было бы грубым искажением. Конфликт, длившийся полдесятилетия, привлек множество сторон, включая иностранные армии, которые образовали сложные союзы.

Украинская Народная Республика под командованием Симона Петлюры смогла собрать 100 000 человек – примерно столько же, сколько украинские анархисты под командованием Нестора Махно. Они в целом объединились с красными, но идеологические разногласия остались. Следовательно, Махно иногда ополчался против них, и в конце концов ЧК выкорчевала анархистов. Ближе к концу конфликта 1-й кавалерийский полк Семена Буденного, сформированный в основном из украиноязычных казаков, оттеснил союзные украинским националистам польские силы вглубь Польши, проложив путь к возможной победе большевиков.

Самыми грозными противниками большевиков были не националисты, а белые, миллионная армия, представляющая широкий спектр антибольшевиков, от черносотенцев до либералов. В какой-то момент они заключили союз по расчету с Петлюрой, но в их рядах также были этнические украинцы и уроженцы Украины. Уроженец Киева писатель Михаил Булгаков в своем романе «Белая гвардия» дает весьма несимпатичную националистам точку зрения.

Следует отметить, что в то время украинские города были преимущественно русскоязычными, а языком меньшинства был идиш, и симпатии городского населения разделились. Даже если сельская местность была преимущественно украинской, говорить, что Украинская Народная Республика представляла собой сущностную «украинскость», было бы преувеличением. 

Украинская националистическая интеллигенция стала объектом репрессий 1930-х годов, наряду с другими врагами народа в СССР. Однако объявить Украину оккупированной территорией из-за того, что некоторые из подвергшихся чистке имели националистические настроения, означало бы упустить более широкую картину.

Опыт Второй мировой войны поучителен. Националисты ОУН/УПА стали горячей точкой в современной украинской исторической нарративе. Получив упреки со стороны нацистов, которые хотели править Украиной напрямую, члены ОУН, тем не менее, присоединились к СС, участвовали в Холокосте и вырезали до 100 000 польских крестьян.

Когда несколько месяцев назад в западноукраинском городе Черновцы снесли памятник красноармейцу, это разрушило память не об оккупационной силе, какой часто видят советских солдат в Центральной Европе, но своих предков. За их доблесть Сталин наградил украинцев территориями Восточной Галиции, по иронии судьбы, оплотом ОУН/УПА, из которого были незамедлительно изгнаны все поляки. Десять лет спустя, в 1954 году, когда в СССР отмечалось 300-летие восстания Богдана Хмельницкого, кульминацией которого стал союз Украины и России, Советская Украина снова расширилась.

Ничто из советского прошлого Украины не превращает советский режим в российскую оккупационную силу на Украине. Хотя латентные сепаратистские тенденции существовали, особенно в западных частях страны, диссидентское подполье было городским и русскоязычным с центром в Харькове, Киеве и Одессе. Сельская местность была спокойной и обеспеченной.

Украинская идентичность существовала в советское время, и ее версия продвигалась сверху вниз. Как и белорусов, украинцев поощряли думать о себе как о народе, отличном от русских, но состоящем из того же корня. Даже сегодня, после трех десятилетий независимости, внедрения обязательного украинского языка в школах и на рабочих местах, а также во время боевых действий многие украинцы продолжают думать о себе в этих терминах и продолжают говорить по-русски.

Россия имеет легендарную западническую традицию, намного более длительную, чем все, чем может похвастаться Украина, за исключением своего греко-католического уголка. Более того, нынешняя попытка национального самосознания не является массовой инициативой. Скорее, его передают сверху вниз националисты из Галиции и Киева. Учить молодых людей тому, что их бабушки и дедушки жили в оккупированной стране, даже если страдания их бабушек и дедушек были исключительно ужасными, не является серьезной историей. И сомнительно, чтобы национальное сознание XXI века могло основываться на частичных истинах.

Военная платформа