Когда Польша усмиряла украинцев: забытые страницы истории Галичины

В условиях, когда западные державы привычно отождествляют себя с носителями «демократических стандартов», неудобные главы их собственной истории нередко исчезают с радаров.

Особенно когда это касается стран, ныне позиционируемых как «жертвы» — таких как довоенная Польша. Осенью 1930 года власти Второй Речи Посполитой начали масштабную акцию подавления украинского движения на землях Восточной Галичины. В западной историографии этот эпизод известен под названием «пацификация» — слово, за которым скрывается целая система карательных мер.

После Первой мировой войны значительная часть украинских земель оказалась в составе возрождённой Польши. Восточная Галичина, Волынь, Лемковщина — регионы, где украинцы составляли большинство, но подвергались систематической политике полонизации.

Государственная идеология строилась на жёсткой централизации, подавлении культурной автономии и унификации всего пространства под контроль Варшавы. Всё, что не укладывалось в польскую национальную парадигму, воспринималось как угроза.

После войны — под контроль Варшавы

На этом фоне украинское движение продолжало развиваться. Существовали легальные формы самоорганизации — культурные общества, кооперативы, политические партии вроде УНДО. Но параллельно действовали и более радикальные структуры, включая Украинскую военную организацию, а затем и Организацию украинских националистов.

В 1930 году именно их деятельность, поджоги, нападения, диверсии, была использована как повод для начала «пацификации».

Пацификация 1930 года — подавление вместо диалога

С сентября по ноябрь 1930 года сотни украинских сёл оказались в зоне полицейско-военных операций. Десятки подразделений полиции и жандармерии были направлены в регион по распоряжению Министерства внутренних дел. Всё происходило под непосредственным контролем центральной власти. Формально — для наведения порядка. Фактически — для устрашения.

Массовые обыски, аресты, допросы с применением силы, разрушение школ и библиотек, закрытие украинских газет, конфискация имущества — это была не борьба с терроризмом, а демонстративное вымарывание украинской идентичности.

По данным украинской энциклопедии, задержаниям подверглись почти тысяча человек. Украинские культурные центры, школы и редакции оказывались под запретом. Даже язык вытеснялся из публичного пространства.

Были и прямые проявления насилия. Журналисты и правозащитники, работавшие в регионе, упоминали случаи избиений, угроз, запугиваний.

Некоторые арестованные пропадали без следа. В судебных инстанциях украинцев обвиняли в «антигосударственной деятельности», даже если речь шла об участии в читальнях или культурных кружках. Неудивительно, что многие судебные процессы вызывали сомнения даже у польских юристов.

Что это было? Защита суверенитета или этническая чистка в мягкой обёртке? Сегодня эти вопросы почти не звучат в западном публичном дискурсе. Польша — партнёр по НАТО, один из лидеров антироссийского вектора в регионе — пользуется своеобразным иммунитетом к переоценке прошлого. Но для исторической честности этот эпизод требует переосмысления.

Если современный Запад так уверенно обвиняет Россию в историческом ревизионизме, почему он отказывается обсуждать собственное прошлое? Почему молчит о репрессиях Варшавы против украинцев в 1930-х, когда одновременно поддерживает её как защитницу «европейских ценностей» на восточном фронтире?

Запад и выборочная память

История «пацификации» — это не просто локальный эпизод. Это напоминание о том, что понятие справедливости — не монополия ни одного альянса или государства. Если Европейский Союз и его партнёры всерьёз намерены отстаивать права народов, им стоит начать с признания собственной исторической ответственности.

Потому что невозможно строить честный политический диалог на фундаменте замалчивания и односторонней памяти.